Сундук кубанской невесты

Повесть Аркадия Первенцева «Баллада о детстве», посвященная време­нам Гражданской войны на Кубани, начинается с описания необычного семейного сундука, который привлекал внимание не только тем, что был окован «белой, никогда не ржавеющей жестью», но и прежде всего... музыкальным замком. Как только в него заходил и медленно проворачивался ключ, открывалось «главное - пение музыкального замка, какое-то скрытое чудо, колдовские мелодии тонкоголосых, певучих аккордов». Не у каждой девушкиказачки был именно такой «музыкальный» сундук, но уж точно в каждом доме, где были девчата на выданье, что-то подобное имелось.
Во многих русских сказках, когда отец собирался в дальнюю поездку, его окружали дочери и просили исполнить различные их желания. Подобную кар­тину можно было видеть и в кубанских станицах, когда отец семейства собирался на ярмарку в Екатеринодар или Ростов-на-Дону. Среди девичьих просьб была и такая:
Папаша, прошу вас, купите мне сундук для приданого.
Да уж пора, доченька!
И не стоило сомневаться, что на базаре отец будет придирчиво рассматри­вать каждый сундук со всех сторон. Не один раз подойдет он к тому сундуку, который ему приглянулся, втайне желая, чтоб оказался тот с диковинкой: то ли с музыкальным замком, то ли окованный фигурными медными полосами, то ли разрисованный сказочными цветами.
Можно было украсить изделие и по-другому: добавить фигурные рейки на лицевой стороне, снизу - прикрепить выточенные ножки. На каждой стороне для удобства транспортировки помещали две железные скобы-ручки.
Когда сундуки доставлялись владелицам, девушки оклеивали их изнутри вощеной парфюмерной бумагой, отчего всякий раз, когда изделие открывали, из него по комнате неторопливо расплывался запах сирени или душистой белой акации.
Подобный сундук могли изготовить и на месте, по заказу: могли переда­вать из поколения в поколение, от матери к дочери. Если тот был «счастливым» и приносил удачу в замужестве, его ревниво оберегали. Когда мать передавала его дочери, сундук никогда не был пустым; на дне его «забывались» свадебные рушники или покрывала.
Девочка-подросток, едва научившись вязать крючком, уже начинала готовить для себя приданое: кружева на платья, кофты, кружевные скатерти для стола. Подрастая, она начинала заниматься отбеливанием холстов, изготов­ленных из конопли или льна и сотканных на домашнем ткацком станке.
Проводив Троицу и дождавшись теплых дней, станичные девчушки спешили на зеленый берег реки, куда приносили многометровые полотна, опускали их в копанки, мочили, мяли, били палкой, выжимали, расстилали для просушки вдоль берега. Процесс повторялся изо дня в день. Без устали работали они, добиваясь, чтобы полотно стало белым, как бумага.
Когда же под рукой оказывалось такое богатство, из него шили и детское белье, и мужские рубашки, и девичьи платья, и застилки (простыни) на по­стель. и наволочки на подушки, и носовые платочки.
В кубанских станицах был обычай: когда молодого казака провожали на службу, девчата дарили ему носовые платочки, прикалывая булавкой на грудь. А на них синими, красными или зелеными нитками вышивались дорогие сердцу слова: «В день нашей разлуки», «На долгую и добрую память», «Не забывай», «Береги, если любишь», «Вспомни!»
Какой бы ни была будущая свекровь доброй или «с характером», при сватании, как бы между прочим, она лукаво спрашивала:
А сколько наша невестка холстов наткала?
Гостей подводили тогда к невестину сундуку, молча открывали и с досто­инством показывали его содержимое.
В отдельных случаях сундуки были и показателями грамотности невест. На внутренней стороне этого бережно хранимого подарка и сегодня, через сто лет, с чувством восхищения можно прочесть строчки, написанные каран­дашом рукою прабабушки:
2 шали, 4 биржевых (т. е. купленных в магазине) пододеяльника. 11 подшальников. 14 рушников, 3 холста, 2 одеяла больших, 2 одеяла маленьких (для детей).